|
В 1936–1937 годах впервые в России на части ее территории,
ограниченной бассейнами рек Урал, Волга, Дон и Западная
Двина, было введено государственное управление, через десять
лет распространенное на все леса СССР. В нашем районе это был
Белорецкий райлесхоз в составе четырех объездов: Ломовского,
Тирлянского, Кагинского и Инзерского, разделённых на 40
обходов. В 1937 году созданы Авзянский, Зигазинский,
Инзерский и Тирлянский лесхозы. Таким образом, государство
установило полномочного представителя, защитника и
распорядителя – лесхозы, в которых работали
высоквалифицированные специалисты.
Управление лесным хозяйством не раз реформировалось, но
незыблемыми оставались лесничество и лесхоз. Лесхозы вели
учёт, наблюдение, отпускали лес на корню, восстанавливали лес
на вырубках, охраняли его от пожаров и самовольных рубок,
следили за соблюдением лесохозяйственных правил и привлекали
к суду нарушителей.
Как показала практика, последнее не нравилось основным
лесозаготовителям, и в 2007 году вступил в действие новый
Лесной Кодекс, уничтоживший многое, созданное в лесном
хозяйстве за семьдесят лет. Вместо лесхозов появились
лесничества. Думаю, это было желание возродить прошлое – в
царской России не было лесхозов. Только вот не учли авторы
Лесного Кодекса, что власть лесничеств тогда распространялась
лишь на казенные леса, а было их немного. Когда
национализировали все леса, появилась необходимость
разделения на более управляемые подразделения – так появились
лесхозы, а лесничества стали их подразделениями. С 2007 года
новые лесничества лишились полномочий, которые были у прежних
лесхозов. А еще пришлось придумать новое название бывшим
лесничествам (оказалось, что без них никак нельзя обойтись):
теперь это участковые лесничества, подразделения новых
лесничеств. Но самая большая беда в том, что ликвидированы
солдаты лесной охраны – лесники. Государство отказалось от
прямого управления лесами, все леса разделили между
арендаторами, возложив на них обязанности по воспроизводству
лесов, охране их от пожаров и самовольных порубок. У мелких
арендаторов таких возможностей нет, а крупные не спешат нести
дополнительные расходы. Судите сами: после рубки новый лес
можно будет рубить не раньше, чем через сто лет. Какой
бизнесмен будет ждать окупаемость затрат столько лет?
Вот, пожалуй, и все что связано с юбилеем лесхоза,
лесничества, а с недавних пор – вновь лесхоза, у которого нет
тех прав, что были до 2007 года.
В заключение добавлю: в лесной зоне уничтожить лес рубкой
невозможно, если человек не добивается этого целенаправленно.
На Уфимской дороге есть гора между деревней Бердагулово и
рекой Реветь. Сорок лет назад на её вершине была огромная
вырубка. С созданием Южно-Уральского заповедника лесорубы
оттуда ушли, и в первые же годы там появилась осина и берёза,
а между ними – малозаметные ёлочки. Ель – теневыносливая
порода и теперь она растет под сенью берёз и осин. Лет через
сорок там будет полноценный еловый лес. Только вот кто же так
далеко заглядывает? Меня уже точно не будет, а те, кто будет
после меня, не узнают, с чего возрождался лес на этом месте,
и скажут, что всю их жизнь там рос лес. В 1960–70 годы в
районе проводились мелиоративные работы по расчистке
сенокосов и пастбищ. Не стало колхозов-совхозов, не нужны они
стали – теперь на их месте возрождается лес. И лет через
двадцать кто–то скажет: а я всю жизнь на этом месте видел
лес. И прав будет – такова природа леса.
|
