|
В Иркутске прошла конференция Общероссийского народного
фронта по проблемам экологии и защиты леса, в которой приняли
участие гражданские активисты, экологи, работники лесной
отрасли. Увы, судя по выступлениям активистов и ответной
реакции представителей профильных ведомств – Министра
природных ресурсов и экологии РФ Сергея Донского,
руководителя Федерального агентства лесного хозяйства Ивана
Валентика и других, хаос в наших лесах достиг такого
масштаба, что впору объявлять чрезвычайную ситуацию. От
искоренения отдельных недостатков эффект будет
минимальным.
«Чёрные» лесорубы
Одна из самых тупиковых проблем – незаконные рубки. Лесники,
число которых уменьшилось в разы, уследить за всем, что
происходит на вверенной им огромной территории, не в
состоянии. Техники и бензина у них в обрез, пешком десятки
километров не обежишь. Теоретически можно было бы не по
чащобам за «чёрными» лесорубами бегать, а выставить заслон
уже на дороге или в пунктах приёма древесины (в Иркутской
области, кстати, их около полутора тысяч), но, увы, вне
земель лесного фонда проверять происхождение товара лесники
уже не имеют права.
Даже если удалось-таки поймать вора, вполне вероятно, что он
выйдет сухим из воды. Лесозаготовительная техника у него в
аренде, и её конфискацией «чёрного» лесоруба не испугать. Он
знает, что трактора и валочные машины правоохранителям
придётся вернуть собственнику. И собственник это знает, ведь
по закону проверять, есть ли у арендаторов разрешительные
документы на рубку, он не обязан. Есть проблема и с другим
вещественным доказательством – срубленным лесом. Уголовные
дела порой тянутся годами, реализовать лес до суда нельзя,
оборудованных складов нет, а бросить его на делянке – значит
превратить ценную древесину в дрова.
В прошлом году, рассказал руководитель иркутского Центра
общественного мониторинга ОНФ по проблемам экологии и защиты
леса Сергей Апанович, в Иркутской области ущерб от незаконных
рубок вырос почти на треть и составил 3,5 млрд. рублей. Уже
вернувшись с конференции, я решила посмотреть сообщения
правоохранительных органов о возбуждённых уголовных делах и в
области, и в стране. Сообщений много, но в основном о
срубленных десяти берёзах, трёх дубах, 10–15 кубометрах осины
или двух-трёх сотен кубометров сосны или ельника.
Ловим и наказываем мелочовку. Подкованные «чёрные» лесорубы
безнаказанно рубят десятки тысяч кубометров. Активисты
привели массу примеров, когда они, обнаружив рядом со своим
городом или посёлком рубку в промышленных масштабах, так и не
смогли найти организацию, которая в принципе за этот лес
отвечает. Потому что, судя по кадастру, этого леса вообще
нет. В аренду лесорубы взяли просто земельный участок, ну а
наличие там соснового бора оказалось «неожиданным»
бонусом.
Потерянный лес
Пока активисты мечутся между Росимуществом, передавшим
участок в аренду, Рослесхозом, в чьё ведение этот участок не
входит, и правоохранительными органами, лес всё редеет, а то
и вовсе лесом быть перестаёт. Если активисты настойчивы,
Росимущество и Рослесхоз вступают в переписку, выясняя, кто
где напортачил, кто сему лесу хозяин и, следовательно, имеет
право подать на лесорубов в суд. Длительная бумажная волокита
может увенчаться успехом, то есть наделённый правом подать
иск в суд находится, но вот беда, столь же часто к тому
времени истекает срок давности. Сосновый бор или берёзовая
роща исчезли, бюджет не получил ни копейки, и никто не
виноват.
Модератор конференции, координатор Центра общественного
мониторинга ОНФ, депутат Госдумы Владимир Гутенёв несколько
раз поднимал представителей Росимущества и Рослесхоза,
пытаясь выяснить, какова коррупционная составляющая слепоты,
но ответа так и не получил. В конце концов Гутенёв пообещал
решить проблему через законодательство – внести поправку,
позволяющую подавать иск в суд той организации, которая
первой узнала о нарушении.
Но это всё же полумера. Нигде не числящихся лесов у нас
тысячи гектаров. Даже в Московской области на кадастровый
учёт поставлено лишь 40%. И совсем без присмотра остались
бывшие колхозные леса. В лесной фонд их не передали, новых
арендаторов и собственников земель сельхозназначения
обязанностью сохранять и восстанавливать насаждения не
обременили. В результате защитные лесополосы нещадно
вырубаются, увеличивается эрозия почв, происходит их
обезвоживание, а взывать можно лишь к разуму. Но с учётом
того, что владеют землёй подчас люди, далёкие от сельского
хозяйства, призывы эти бесполезны.
Сегодня мы пользуемся данными лесоустроительных работ
двадцатилетней давности. То есть сколько у нас леса, мы знаем
приблизительно. А всякая приблизительность – благодатная
почва и для злоупотреблений, и для бесхозяйственности. В
одних местах под предлогом болезней подчистую всё вырубается,
и на месте вырубок появляются дачи или торговые центры, а в
другом действительно поражённый лес, который, сруби его
вовремя, мог бы принести бюджету какие-то деньги, умирает и
становится рассадником заразы. В одном месте леса по
документам вообще нет, в другом его считают дважды, потому
что на бумаге участки пересекаются, наползают друг на друга,
и количество пихт и елей чудесным образом удваивается, а то и
утраивается.
На проведение качественных лесоустроительных работ нужны
очень большие деньги и время – по оценкам специалистов, не
менее 15 лет. Что же делать сегодня? В качестве одной из мер
предложена система космического мониторинга. Снимки со
спутников дистанционного зондирования земли позволят более
оперативно реагировать на изменения, возникшие из-за пожаров,
заметить незаконную вырубку и проконтролировать
лесопатологические заключения – действительно ли сосны были
съедены короедом или под благовидным предлогом ведутся
сплошные рубки здорового леса.
Нищие богачи
Недавно депутаты от «Справедливой России» Сергей Миронов,
Олег Нилов и Михаил Емельянов предложили ввести обязательное
страхование лесных участков их пользователями и арендаторами.
Логика в этом, конечно, есть. Тогда и от пожаров беречь
будут, и от болезней. Сегодня обязательств практически нет.
Заплатил 10 тысяч рублей штрафа за нарушение правил
лесовосстановления – и гуляй. А кубометр леса на корню в
некоторых регионах стоит и вообще сущие копейки. В 2014 году,
например расходы на охрану, защиту и воспроизводство лесов
превысили 63 млрд. рублей, а вся отрасль принесла в бюджет
немногим больше 10 млрд. рублей. В маленькой Финляндии, по
данным депутатов, государство в переводе на рубли получает 30
млрд.
Почему, будучи мощной лесной державой, мы оказались нищими?
Как рассказал руководитель Рослесхоза Иван Валентик, средняя
цена за кубометр древесины в стране – 53 рубля. А если в
регионе есть своё производство – мебели, например, паркета,
стройматериалов, – ставка может быть на 50% снижена. Но вот в
Иркутской области, где 60% древесины идёт на экспорт, ставка
снижена до 6,5 рубля. Снижали её из благих намерений – чтобы
заставить лесопромышленников создавать прибавочную стоимость
на собственной территории. Превращаешь кругляк в доски или
мебель – получай существенную (и даже очень существенную)
скидку. Но, увы… 70% леса уходит за рубеж практически
кругляком. С четырёх сторон кое-как обрубили, получили нечто
вроде бруса – и отправили в Китай. В Поднебесной – отличный
материал, у нас – отходы и убытки. По данным Сергея
Апановича, в 2014 году областная казна недополучила почти 1
млрд. 400 млн. рублей.
Леса у нас – федеральная собственность, а управляют ими
регионы. Они передают участки в аренду для вырубки и
лесовосстановления, они же леса охраняют, защищают и
контролируют арендаторов. Денег на лесохозяйственные работы
при таких ставках на лес на корню, естественно, не хватает, и
слишком ретивым инспекторам мягко намекают на пользу закрытых
глаз. Помимо нехватки средств тут и коррупционная
составляющая, и имиджевая. В том смысле, что негоже грязь из
дома выносить, авось всё как-нибудь устаканится. Площадь
пожаров занижается, а тушить их, в надежде на завтрашний (или
послезавтрашний) дождь, нередко начинают с запозданием.
Случаются и совсем анекдотичные ситуации. Загорелись в
Бурятии торфяники. Кинулись активисты в МЧС – не их
ответственность, побежали к лесникам – горит не лес, а земля.
Региональные власти тоже не возбудились – до посёлков-то ещё
далеко.
Тушить начали только после вмешательства президента. В ручном
режиме проблему решили, но ведь этих проблем, больших и
маленьких, – море. Если бы недостатки у нас встречались лишь
кое-где да порою, можно было бы их искоренить, меняя
зарвавшихся или нерасторопных руководителей. Но если
недостатков вал, бороться надо всё-таки не со следствием, а с
причиной. А она, об этом говорили практически все выступавшие
на конференции специалисты, – в Лесном кодексе.
|
